Порочный ангел [= Уставший ангел ] - Дженнифер Блейк

Давно наступила ночь. Элеонора уже стала бояться, что ее начнет мучить голод, когда услышала скрежет ключа в замке. Она лежала в темноте на кровати, совершенно отчетливо сознавая, какую несчастную картину являет собой. В дверном проеме появился серый контур фигуры полковника, входящего в комнату.

Он закрыл за собой дверь. Элеонора понимала, что он ходит по комнате, но не слышала его шагов. Она пристально вглядывалась в темноту, но ничего не могла разглядеть. Наверное, он ищет свечу, подумала она про себя. Голова ее налилась тяжестью. Вдруг край кровати резко прогнулся и сильные руки потянулись к ней, прижав ее к твердой груди. Она кожей ощутила металлические пуговицы, колючую щетину щек, прежде чем он принялся жадно ее целовать. На какое-то мгновение Элеонора позволила себе ответить, притягивая ладонями его спину к себе. Его руки напряглись, и она почувствовала, как он насторожился.

Грант поднял голову, не отпуская ее.

— Ты думала, — спросил он тихо, — что это Луис вернулся спасать тебя?

Мгновение она не могла найти, что ответить.

— Если бы я так думала, то должна была быть очень разочарована.

— У тебя злой язычок.

— Во всяком случае, это мой последний способ защиты, раз ты собираешься окружить меня доносчиками.

Без предупреждения Грант разжал руки, и она упала на подушки. Потом он потянулся к полотенцу, аккуратно накрыл ее, и она услышала, как он чиркнул спичкой.

Лицо Гранта было замкнутым и выглядело желтым в свете свечи. И хотя он не смотрел на нее, у Элеоноры не было иллюзий. Она понимала, что он всем своим существом ощущает ее присутствие.

— Сеньора Паредес, — начал он неохотно, — не доносчица. Однако она понимает, что мне интересно, кто к тебе приходит.

— А кто приходит к ней? Она рассказала, что большую часть дня здесь была Хуанита?

— Она доставила тебе какие-то неприятности?

Элеонора покачала головой и посмотрела в сторону замочной скважины.

— Я воспользовалась некоторыми средствами защиты.

— Плохо, что здесь побывал Луис. Когда мне ждать от него вызов?

— Я… не думаю, что ты должен об этом беспокоиться.

— Ты хочешь сказать, что удержалась и не излила ему свою печальную историю?

Сарказм в голосе Гранта разозлил Элеонору.

— Я хочу сказать, что сумела скрыть, как ты жесток. И я не хочу, чтобы из-за меня пролилась кровь, пытаюсь избежать дуэли.

Он разглядывал ее из-под ресниц, и его голубые глаза блестели мрачным оценивающим блеском.

— Слишком уж ты благородна.

— Да, пожалуй, особенно если учитывать обстоятельства.

Но это было не то, что она хотела сказать. Враждебность, чем бы она ни была вызвана, к хорошему не приведет. Однако никакая сила на земле не могла заставить ее взять назад произнесенные слова. Может быть, эта ссора к лучшему. Если слишком быстро соглашаться с ним, он станет подозрительным.

— Обстоятельства? — спросил он. Она подняла голову.

— Тебя могут убить.

— Могут, — согласился он. — Но, с другой стороны, — может, и нет. Для тебя было бы вполне естественно надеяться на печальный для меня исход. И ты должна хотеть этого больше всего.

После такого обмена репликами они пообедали в молчании. Когда они закончили, сеньора Паредес убрала со стола, унесла пустую посуду с галереи и, пожелав спокойной ночи, удалилась. Из своей комнаты, находящейся рядом, полковник принес пачку бумаг и разложил их на столе в свете свечи, огороженной от мошкары.

Несмотря на ухищрения, мотыльки летели на свет. Эти создания с большими серыми, желтыми, зелеными крыльями метались по комнате. Казалось, что волосы Элеоноры манили их так же, как горящая свеча. Одна бабочка уже ползла по золотой пряди волос к оголенному плечу, нежно трепеща крылышками, и эта живая картина длилась минут десять. А когда она снова полетела, Элеонора проследила за ней глазами, в волнении наблюдая, как та совершает свои безумные круги вокруг свечи. Когда бабочка села на край ограждения, Элеонора встала, заметив, что одно крылышко немного опалено огнем. Подкравшись, она сложила руки лодочкой, поймала ее и, поднеся к решетке, легким движением выпустила в ночь.

Вернувшись, она заметила, что Грант наблюдает за ней со странным выражением глаз. Элеонора нервно поправила полотенце и в тысячный раз поплотнее заткнула его конец над грудью.

Грант сжал губы в тонкую линию, оттолкнул назад стул, вышел из комнаты и через несколько минут вернулся с перекинутым через руку халатом. Ничего не говоря, он швырнул его Элеоноре, снова сел на стул и склонился над бумагами.

Она встряхнула халат, оглядела его — халат был мужской, из голубоватого атласа, отделанный парчой. Она не помнила, чтобы Грант Фаррелл когда-то надевал его. Откуда он взялся? Состояние войны между ними мешало спросить, но не помешало принять халат и поблагодарить с покорной искренностью. Если Грант и услышал ее слова, то никак не отозвался.

Но прежде чем свеча оплыла на дюйм, Элеонора получила возможность выказать свою благодарность. Взглянув на нее, Грант спросил:

— Ты пишешь? Читаешь?

— Да.

Он кивнул на стул напротив. Когда она села, он подвинул к ней конторскую книгу и вручил перо.

— Перепиши имена и все данные новых рекрутов, — сказал он, подвигая к ней пачку исписанных листов.

Элеонора пробежала глазами до конца страницы и окунула перо в чернила.

Единственный звук, раздававшийся в комнате, был скрип пера по бумаге и мягкое шуршание при стирании ошибок. Каждый раз, протягивая руку за следующим листом, Элеонора видела, как Грант что-то вычеркивает на своих страницах, которые, как оказалось, являли собой списки лошадей, мулов, грузов, отправляемых на пароходе, продовольствия, палаток, одеял, седел, попон, вещмешков, зерна, а также бочонков и ящиков с амуницией. У его локтя лежал журнал, на обложке которого значилось: «Сохранная книга».

Сто, сто пятьдесят, двести человек солдат американской фаланги Уильяма Уокера были уже переписаны, но оставались еще. Грант закончил таблицу по снабжению, отложил сохранную книгу и теперь работал с картой и какими-то листочками, исписанными мелким почерком. Разминая затекшие пальцы, Элеонора спросила:

— А разве у тебя нет человека, который мог бы делать эту работу?

Он слегка улыбнулся.

— Мужчины, прибывшие сюда с Дядей Билли, хотят драться, а не пересчитывать лошадей.

— Но, должно быть, и ты прибыл для этого?

— Да, но как заместитель командующего армией я должен это делать. Я никому не могу это перепоручить, поскольку хочу, чтобы информация всегда была у меня под рукой.